Итоги столичной недели: Как кадры решают все во время паводков

Паводковая ситуация в стране принесла людям немало горя, но, несмотря на весь негатив, стоит отмечать и некоторые светлые стороны: у Казахстана есть свои герои. Спасатели, сотрудники правоохранительных органов, солдаты срочной службы и «сверчки», которых перебросили в места ЧС и которые рискуют собственной жизнью, эвакуируя население и борясь с паводком – о них тоже нужно говорить. Ну, хотя бы на уровне бытового замечания «Не перевелись еще мужики», в том числе – и среди гражданских, как среди казахстанцев, так и среди иностранцев, проживающих и работающих в нашей стране. А коли так, есть надежда, что Казахстан успешно справится не только с паводками, но и с экономическими проблемами – главное, помнить, что кадры решают все не только в момент ЧП, но и в обычной жизни.

В Западном Казахстане с большой водой борется интернационал

В Атырау на берегоукрепительные работы в районе разлившегося весной Жайыка вышел местный баскетбольный клуб «Барсы Атырау». Причем вышел по собственному почину, несмотря на то, что команда участвует в плей-офф Национальной Баскетбольной Лиги и ей надо усиленно готовиться к полуфинальной серии плей-офф чемпионата Казахстана с костанайским «Тоболом». Однако ж «Барсы» пошли в волонтеры, причем все, включая канадца Майкла Окафора, таскающего мешки с песком к насыпи без вопросов о том, зачем ему это надо. «Когда мы услышали о предстоящем паводке, то приехали сюда со всей своей командой. Работаем наравне со всеми, чтобы предотвратить паводок. Если мы убережем наш город от стихийных бедствий, то мы выполним свой долг как жители этой страны», — заявил уроженец Канады местным СМИ. А Актобе от большой воды (и большой беды) спас, в числе прочих, пенсионер Шынгыстау Абдиев, который 36 лет проработал на Актюбинском водохранилище крановщиком и которого срочно вызвали на прежнее место работы нынешней весной после ухода его на пенсию в декабре прошлого года.

В прежние времена во время паводков в Актобе специалисты «Казводхоза» открывали только один шлюз на плотине водохранилища, поскольку пропускной способности одного из пяти шлюзов - 600 кубометров в секунду – вполне хватало для решения проблем. В связи с огромным притоком воды в этом году в конце марта было принято решение об увеличении сброса воды до 1 000 кубометров, для открытия второго затвора нужно было передвинуть козловой кран, но машина, которая весит 126 тонн и передвигается по рельсам, оказалась в неисправном состоянии. «Когда специалисты начали кран запускать, заклинило тормозные колодки и сцепились рельсы. Время позднее, вода каждый час поднимается, а передвинуть кран ко второму затвору у нас все не получается. Стал спрашивать, есть ли опытные специалисты, которые могут сейчас помочь. Рекомендовали Шынгыстау Кибашулы. Он сразу откликнулся на нашу просьбу: приехал и в течение получаса помог устранить неполадки. Сам сел за кран и открыл второй затвор», — рассказал руководитель «Казводхоза» по Актюбинской области Ринат Шауенов.

Таким образом, пенсионер помог обеспечить сброс нужного объема воды, которая моогла пойти из водохранилища на городские улицы.  «Сколько времени здесь проработал, но впервые видел, чтобы вода прибывала с такой скоростью: за 12 часов водохранилище заполнилось. В 1993 году, помню, скорость была 1 250 кубических метров в секунду, но в этот раз – 1 700. Буквально за 2-3 часа нам удалось быстро спустить воду. Вовремя все успели сделать и отрегулировать», — сказал сам Шынгыстау Кибашулы, которого пригласили вернуться в штат «Казводхоза» не только действующим крановщиком, но дядькой-наставником молодых работников этого предприятия. И вот тут напрашивается вопрос – а может, многие наши предприятия, не только связанные с регулированием вод, но и в других отраслях экономики (скажем, в строительной отрасли) слишком торопятся расставаться со своими работниками, достигшими пенсионного возраста, но знающими и умеющими то, что молодежи в силу отсутствия опыта и не снилось? Может, пора вводить на предприятиях и в организациях должности мастеров-наставников, которые будут подтягивать молодых и передавать им свой опыт?

Эти вопросы тем более актуальны, что в Казахстане решено воссоздать «Казгидрогеологию» - национальную службу по подземным водам со стопроцентным участием государства в ее уставном капитале, соответствующий приказ уже подготовило и выставило на сайте «Открытые НПА» Министерство водных ресурсов и ирригации страны. И хотя основными направлениями деятельности этой структуры будут ультрасовременные процессы по цифровизации управления подземными водными ресурсами и созданию баз данных и постоянно действующих геоинформационных систем в области гидрогеологии и геофильтрационных моделей, цифровых и картографических баз данных и систем управления ими с применением данных дистанционного зондирования земли, опыт тех людей, которые трудились в «Казгидрогеологии» в доцифровую эпоху IT-молодежи, думается, пригодится. Хотя бы в части сбора той информации, которую потом нужно будет оцифровывать, тем более, что новая старая структура воссоздается не только для борьбы с последствиями паводков и из своевременного прогнозирования.

«В настоящее время доля использования подземных вод в экономике Казахстана составляет 7-10%. Мы намерены активнее использовать эти ресурсы для питьевого водоснабжения, полива и пастбищного животноводства. Создаваемая Национальная гидрогеологическая служба призвана обеспечить разведку и охрану подземных водных ресурсов страны», – пояснил министр водных ресурсов и ирригации Нуржан Нуржигитов. Ну, и, для прогнозирования необходимого стране объема водохранилищ, поскольку действующие, по информации того же Нуржигитова, заполнены на 97-100%. В Северо-Казахстанской области из Сергеевского водохранилища сбрасывается 3 820 кубометров воды в секунду, из Петропавловского водохранилища — 73,1 кубометр воды в секунду. Оба водохранилища наполнены на 100%, сброс воды из Каратомарского водохранилища Костанайской области составляет 3 250 кубометров в секунду. Оно наполнено на 99%, работает в транзитном режиме, возможно увеличение объемов сброса.

Астанинское водохранилище в Акмолинской области перешло в транзитный режим, сейчас из него сбрасывается 400 кубометров воды в секунду, прибывает столько же. Из Селетинского водохранилища области сбрасывается 150 кубометров воды в секунду. Объект наполнен на 99,4%. В Западно-Казахстанской области до сих пор наблюдается повышение уровня реки Чаган, в секунду там протекает 680 кубометров воды, по реке Деркул уровень воды пошел на спад. По реке Урал ожидается вторая волна половодья. Приток к Актюбинскому водохранилищу на сегодняшний день стабилизировался. Объект наполнен на 97%, сброс составляет 50 кубометров в секунду. Каргалинское водохранилище Актюбинской области работает в транзитном режиме. И сброс, и приток составляют 350 кубометров в секунду. «На водохранилищах Восточно-Казахстанской области пик паводка ждут в начале следующей недели. Ожидаемый средний приток в Бухтарминское водохранилище составляет 1 780-2 720 млн кубометров, в Шульбинское водохранилище – 2 380-3 730 млн кубометров», — сообщили в министерстве.

Кто будет строить новые водохранилища в Казахстане?

В итоге в Казахстане решено построить еще 20 новых водохранилищ в 11 областях страны, еще 15-ть действующих будут реконструированы, сообщила официальный представитель министерства водных ресурсов и ирригации Молдир Абдуалиева, передает пресс-служба ведомства. Строительство пяти водохранилищ планируется начать в этом году, суммарно новые водохранилища увеличат площади поливных земель на 250 тысяч гектаров и снизят угрозу затопления 70 населенных пунктов с населением 137 тысяч человек. Реконструкция 15 действующих водохранилищ позволит снизить угрозу затопления 64 населенных пунктов, в которых проживают 70 тысяч человек, а также улучшить подачу воды на 74 тысячах га поливных земель. Планы грандиозные, но вот вопрос: а кто будет строить? Вопрос отнюдь не праздный, учитывая, что в стране уже начато расследование в отношении строителей прорванных нынешним паводком плотин - они подозреваются в хищении бюджетных средств.

Об этом сообщило Агентство по финансовому мониторингу, которое проводит соответствующие досудебные расследования в трех регионах Казахстана в отношении подрядчиков, которые должны были проводить работы по строительству и надлежащему содержанию селезащитных плотин и водохранилищ, а также расширению русел рек. «В Алматы директор подрядной организации, которая имела договор с ГУ «Казселезащита» МЧС РК, подозревается в хищении бюджетных средств. ТОО реализовало проект «Строительство селезадерживающей плотины в бассейне реки Аксай». Ответственные лица ТОО подозреваются в хищении бюджетных средств группой лиц по предварительному сговору в особо крупном размере. Предварительная сумма ущерба составляет более 775 миллионов тенге», – сказал официальный представитель ведомства Алибек Абдилов на брифинге. По данным сайта госзакупок, последний договор по строительству плотины в бассейне реки Аксай заключали в 2020 году, но в 2023-м расторгли в одностороннем порядке. Причина – неоднократный срыв срока выполнения работ. Согласно электронным актам, за уже выполненную работу «Казселезащита» выплатила 3,3 миллиарда тенге.

При этом нарушения, допущенные при строительстве данной плотины, угрожают жизни 30 тысячам жителей Алматы, заявили в пресс-службе МЧС. По информации ведомства, министр Чингис Аринов обнаружил нарушения при строительстве, когда инспектировал селезащитную плотину. Министр, добавили в ведомстве, обратился к руководству «Казселезащиты» с инициативой по передаче материалов в агентство по финмониторингу для принятия процессуального решения. Также начато досудебное расследование по факту недобросовестного отношения к обязанностям, повлекшего тяжкие последствия, в отношении руководителя ТОО, которое получило в доверительное управление «Магаджанскую» плотину в Актюбинской области. «Как установлено, в 2014 году данная плотина передана в доверительное управление в частную компанию, с целью ведения рыбного хозяйства. Однако ТОО ненадлежаще выполнило свои обязанности по содержанию и обслуживанию плотины, 5 апреля ее прорвало», – сказал спикер.  результате этого прорыва из сел Бескоспа, Кызылту и Табантал Алгинского района эвакуировали 215 человек, из них 96 детей.

Кроме того, досудебное расследование начато и отношении в должностных лиц ТОО в Улытауской области, которое должно было провести санацию (расчистку русла от зарослей камыша, кустарника, деревьев для обеспечения беспрепятственной пропускной способности) реки Жезды в Улытау для защиты близлежащих территорий от размыва во время весеннего паводка. АФМ сообщает, что фактически работа на общую сумму 282,5 миллиона тенге не выполнялась. «В тот же момент в отсутствии вышеуказанных работ в адрес ТОО уже перечислено 400 миллионов тенге согласно актам выполненных работ», – пояснили в Агентстве. В результате паводков в области Улытау подтопило 26 домов, эвакуированы 174 человека.

Помимо этого, еще 4 апреля прокуроры Актюбинской области завели уголовное дело по факту прорыва Щербаковской дамбы во время паводков – за ее ремонт в 2023 году местный акимат заплатил 216 миллионов тенге. При этом областные акиматы вообще крайне неохотно берут на свой баланс гидросооружения из районов, так что даже «косметический» ремонт многие из них не проходят, сообщил на пленарном заседании сената депутат верхней палаты Серик Шайдаров. «В областных бюджетах на проведение многофакторных обследований и оформление деклараций безопасности плотин в 2024 году предусмотрены средства лишь в 5 регионах из 20. На 2025-2026 годы ни в одной области средства не предусмотрены. Почему сложилась такая ситуация? Я думаю, это из-за несовершенства действующего законодательства, - сказал он. - В соответствии с Водным кодексов управляют водохозяйственными сооружениями акиматы области. Компетенции акиматов района по управлению гидротехническими сооружениями отсутствуют. Соответственно, в бюджете района, города областного значения отсутствуют и расходы на них», - уточнил сенатор. Областные же бюджеты крайне неохотно принимают содержание этих сооружений на свой баланс, в итоге плотины, шлюзы и насыпи по факту остаются бесхозными.

«Считаем необходимым в кратчайшие сроки изучить эту проблему и внести изменения в законодательство, дать районам и городам такие же функции как у акиматов  области с правом создания госпредприятий по содержанию и эксплуатации данных сооружений, определить правилами критерии их отнесения к областной и районной коммунальной собственности», - подчеркнул Шайдаров. В целом, по его словам, сегодня в Казахстане порядка 1,5 тыс. гидротехнических сооружений, из них около 1 тысячи находятся в коммунальной собственности. Многие из них эксплуатируются без капитального ремонта и реконструкции более 50 лет и являются объектами повышенной опасности, поскольку их фактический износ составляет более 60%. При этом на 1 февраля текущего года многофакторное обследование проведено на 118 сооружениях, в том числе коммунальной собственности – 79, это – всего 8% от общего числа гидросооружений. То есть мы даже не имеем общей картины того ужаса, который может начаться в стране в тот или иной паводковый период. Учитывая все это, строительство новых водохранилищ – дело, конечно, нужное, но и с эксплуатацией действующих неплохо было бы разобраться. Чтобы не получилось так, что спустя 50 лет новое поколение депутатов вопрошало бы о том, кто должен содержать и ремонтировать 20 водохранилищ, строить которые решили по результатам паводков-2024.

Ну, и с подрядчиками на ремонт водохранилищ и строительство плотин тоже следует разобраться – не все же плотины, построенные за последние годы, настолько же плохи, как на Аксае. Так может, по примеру отрасли строительства жилого фонда, пора и здесь составить реестр добросовестных и недобросовестных подрядчиков: первым давать зеленый свет на освоение бюджетных денег, вторых на пушечный выстрел не подпускать к тендерам. Ну, и вернуть на рабочие места хотя бы на время пенсионеров, которые еще в советские времена эти плотины строили и эксплуатировали: пусть хотя бы экспертное заключение выдадут по степени изношенности плотин и водохранилищ. И составят какой-то перечень первостепенного ремонта этих сооружений – если этим займутся акиматы, то, понятное дело, они будут стремиться сэкономить на всем. А мы нынешней весной уже убедились, что за экономию на противопаводковых сооружениях приходится рано или поздно придется платить дважды.

Россияне заходят на Каламкас

На прошлой неделе прошло довольно значимое информационное сообщение в свете появившихся недавно обсуждений возможности передачи долей иностранных компаний в морских и сухопутных нефтегазовых проектов по юрисдикцию России. Напомним, что альянс предпринимателей «Парасат» предложил обсудить возможность выхода американских и европейских инвесторов из Тенгиза, Кашагана и Карачаганака в обмен на получение доступа к российским замороженным в Европе активам. И передачи долей российским компаниям – не успели эксперты объяснить всем, что предложение, конечно, заманчивое, но юридически практически неисполнимое, как стало известно, что российский «Лукойл» заплатил «КазМунайГазу» 200 миллионов долларов за половину месторождения в другом каспийском проекте «Каламкас-море». Он предполагает освоение углеводородных месторождений Каламкас-море, Хазар и Ауэзов, по условиям договора «Лукойл» может доплатить еще 100 миллионов долларов в качестве дополнительного вознаграждения в случае исполнения определенных условий.

Чем эта новость примечательна: еще в сентябре 2021 года президент Казахстана Касым-Жомарт Токаев заявил об освоении месторождений Каламкас-море и Хазар на фоне постепенного истощения действующих нефтяных месторождений Казахстана и сокращения добычи нефти к 2030 году. И еще тогда президент страны заявил, что стратегическим партнером по этим проектам будет российский «Лукойл»: заваруха в Украине тогда еще не началась, поэтому известие о том, что будущее своей нефтегазовой отрасли Казахстан связывает с российскими партнерами, тогда воспринималась не так остро. Нынешнее же известие подтверждает, что виденье будущей конфигурации партнерства со стороны Астаны не изменилось, а потому и возможность смены партнеров на трех уже действующих крупных проектов отметать с ходу не стоит. Впрочем, даже если на Кашагане, Тенгизе и Карачаганаке состав партнеров не изменится, Каламкас-море и Хазар точно «переживут» эти три проекта по срокам.

Добываемую на совместном с россиянами проекте нефть планируется экспортировать, но также предусматривается возможность поставлять ее на внутренний рынок Казахстана. Минэнерго ожидает, что Kalamkas-Khazar Operating начнет добычу в Каспийском море в 2028-2029 годы и будет максимально использовать казахстанские товары, работы и услуги. В апреле 2024 года планируется проведение дня открытых дверей крупных нефтегазовых проектов, включая проект Каламкас/Хазар, для демонстрации отечественному бизнесу планов по импортозамещению закупаемых товаров, работ и услуг. Отметим также, что российские партнеры намерены максимально задействовать казахстанских специалистов при работе в этих проектах: «Лукойл» и КМГ объявили о перспективе создания консорциума между своими «дочками» – «КМГ Инжиниринг» и «Лукойл-Инжиниринг» для взаимодействия в области инжиниринга и научно-технического сопровождения не только по Каламкас/Хазар, но и по иной операционной деятельности.

И вот эта готовность россиян к совместной открытой, а не келейной, деятельности, похоже, сыграла главную роль при выборе партнеров по новым месторождениям. Крупнейшие западные компании, которым раньше принадлежали контракты на разработку месторождений проекта Каламкас-море/Хазар, затягивали их освоение, а потом и вовсе отказались делать это, заявил заместитель председателя правления АО НК «КазМунайГаз» Куаныш Кудайбергенов. Национальная компания опубликовала его комментарий по вопросу реализации 50% казахстанской доли в проекте Каламкас-море/Хазар: месторождения Каламкас-море и Хазар, подчеркнул Кудайбергенов, ранее входили в состав разных контрактов на недропользование с различными операторами. Оператором Каламкас-море была компания North Caspian Operating Company, разрабатывающая Кашаганское месторождение, оператором Хазара — Caspi Meruerty Operating Company с участием компаний Shell и Oman Oil.

«По ряду причин их разработка затягивалась, в том числе и из-за отсутствия экономической целесообразности самостоятельной эксплуатации. В итоге компании отказались инвестировать в их освоение и вернули участки государству», - констатировал Кудайбергенов. Месторождение сложные, поэтому их разработка могла еще долгое время оставаться «на полке», признал зампред КМГ: проект подразумевает инвестиции на уровне порядка 6,5 миллиарда долларов и относится к категории технологически сложных. Правительство, учитывая географическую близость и геологическую схожесть этих месторождений решило объединить эти проекты в один контракт на недропользование. И взял его на себя «Лукойл», имеющий технологиями освоения шельфовых месторождений и решивший впервые в Казахстане эксплуатировать нефтегазовое месторождение при помощи морских металлических платформ с лейблом Made in Kazakhstan. «При строительстве этих платформ будут задействованы казахстанские верфи в Мангистауской области, которые в настоящий момент фактически простаивают с момента завершения строительных работ на Кашагане», - поясни представитель КМГ.

Все это подразумевает рост деловой активности в регионе и создание новых рабочих мест, при этом «КазМунайГаз», сохранивший 50% доли в проекте, будет решать все вопросы с «Лукойлом» на паритетной основе, состав руководства оператора проекта также состоит из равного количества представителей обоих участников. В общем, утверждения о том, что Казахстан потерял контроль над перспективным нефтегазовым месторождением, не имеют под собой основы, подчеркивают в КМГ. При этом в Казахстане голосов в пользу наращивания экономического сотрудничества с Россией становится все больше: на прошлой неделе экономист Ануар Нуртазин предложил часть производственных мощностей России официально перенести в Казахстан, что позволит им уйти от санкционного давления, усилит внутриэкономические связи и снизит напряжение в обществах обоих государств. «Более того, это разрешит так называемый кризис в России, связанный с нехваткой трудоспособного населения, и создаст широкий базис для взаимного экономического проникновения», - убежден казахстанский эксперт. Он также предлагает передать под юрисдикцию Казахстана один из южных морских портов России, что позволит их максимально загрузить продукцией не только из Казахстана, но и всей Центральной Азии.

Еще одно его предложение – это инвестирование российских властей в модернизацию казахстанских НПЗ. «Ввиду тех рисков, которые складываются для Российской Федерации – это в первую очередь обеспечение горюче-смазочными материалами, создание задела для глубокой нефтепереработки и возможной модернизации в казахстанской нефтяной сфере, которая будет в дальнейшем играть ключевую роль для РФ, в том числе для обеспечения продуктами высокой переработки в самой России через строительство этих заводов, которые будут безусловно защищены именно тем фактором, что они находятся на территории нашей республики», - отметил Нуртазин. Ну, и, собственно, это предложение вполне вписывается в конфигурацию партнерства по освоению Каламкаса и Хазара – выгоднее будет нефть с этих месторождений перерабатывать на месте и обеспечивать внутренние рынки собственным ГСМ. Да и продавать другим странам готовую продукцию всегда выгоднее, чем гнать туда сырье – в этом уже убедились казахстанские депутаты, поднявшие на прошлой неделе вопрос об ограничениях со стороны соседей для казахстанских мукомолов.

Как связаны мучные муки, горе луковое и падение промышленности

Собственно, проблемы со сбытом казахстанской муки за рубеж – дело настолько давнее, что как-то неудобно теперь вставать в позу и кричать: «А ведь предупреждали!». Казахстанские мукомолы еще лет семь-восемь назад жаловались на то, что увеличение сбыта казахстанской пшеницы в центральноазиатские страны будет иметь плачевные последствия в конечном счете для казны. Потому что соседи увеличивают закуп нашей пшеницы (сырья) для того, чтобы наращивать производство муки (пусть полуфабрикат, но более высокой добавочной стоимости, чем сырье). И, соответственно, уменьшают закуп муки казахстанского производства, а налоги и пошлины с сырья всегда ниже, чем налоги и пошлины с полуфабриката. Более того, тот же Узбекистан для стимулирования своих мукомолов давно пользовался таким инструментом, как заградительные пошлины на муку казахстанскую, чтобы она узбекскому покупателю вставала в копеечку – и он покупал свою, более дешевую.

А на пшеницу никаких заградительных пошлин не было, то есть мы де факто субсидировали дешевым сырьем узбекских мукомолов в ущерб своим. Отметим, что тут сложно обвинять власти в близорукости, поскольку при таком раскладе выигрывали наши хлеборобы, на пшеницу которых был устойчивый спрос в регионе. В общем, ситуация была патовая: ограничишь производителей пшеницы в продаже за рубеж для того, чтобы мукомолы были довольны – хлеборобы начнут сокращать посевы пшеницы. Оставишь все как есть – мукомолы начнут нести убытки, что мы сейчас и наблюдаем: депутат сената Султан Дюсембинов заявил, что в 2023 году экспорт казахстанской муки снизился на 23% как раз из-за протекционизма традиционных импортеров этого продукта из Казахстана. «К примеру, в Узбекистане ставки импортных пошлин на ввозимое зерно – 0%, на ввозимую муку – 10%. В результате экспорт муки из Казахстана в Узбекистан упал с 1,3 миллиона тонн до 420 тысяч тонн – в три раза. Экспорт зерна пшеницы за этот же период возрос с 658 тысяч до 3 миллионов тонн – то есть в 4,5 раза увеличен. И такая ситуация сложилась во всех странах Центральной Азии», – констатировал Дюсембинов.

С целью сдерживания импорта дешевого российского зерна Казахстан ввел ограничение на ввоз пшеницы автомобильным транспортом и по железной дороге, кроме тех случаев, когда оно доставляется на лицензированные мукомольные и птицеводческие предприятия. Но вышло все наоборот – из России завозится не дешевое сырье, а готовый продукт, с которым мукомолам приходится конкурировать теперь на внутреннем рынке, утверждает сенатор. «Данные обстоятельства приводят к массовому завозу муки из России на территорию Казахстана. Зачастую импорт происходит контрабандой без уплаты налогов и соблюдения санитарных требований. Поэтому необходимо развитие инструментов поддержки экспорта, в частности, возврат НДС, который не решается десятилетиями. О существовании данной проблемы все знают. Для ее решения сегодня нужна исключительно политическая воля», – заявил депутат. Он добавил, что в мукомольной отрасли наблюдаются и другие проблемы – высокие транзитные тарифы, несвоевременное согласование планов заявок, введение запретов на перевозку грузов и постоянные заторы вагонов на станциях.

Для решения проблем он предложил ввести зеркальные меры к странам, осуществляющим по отношению к Казахстану меры нетарифного ограничения в торговле, обеспечить упрощенный возврат НДС при экспорте в автоматическом режиме, открыть торговые представительства в Китае и принять решение по уменьшению транзитного тарифа железнодорожных перевозок через территорию Узбекистана, чтобы хоть немного повысить конкурентоспособность нашей пшеницы на рынке этой страны. Но на самом деле, учитывая историю проблемы, решение нужно искать внутри страны – усаживать за один стол производителей пшеницы и мукомолов и находить выгодную для обоих сторон схему, при которой отечественным хлеборобам будет выгоднее продавать пшеницу своим переработчикам, а не отправлять ее в тот же Узбекистан. К примеру, сделать государство посредником, которое будет осенью закупать зерно у сельчан именно на нужды мукомолов – а потом по году это зерно будет выкупаться мукомольными предприятиями по фиксированной цене для переработки. Насколько эта схема рабочая – судить экспертам, но очевидно, что государство тут должно выйти в ринг в качестве рефери и постараться соблюсти баланс интересов сторон. Иначе, если дело так пойдет и дальше, мы сами скоро будем в супермаркетах покупать муку от узбекских производителей из нашей же пшеницы.

Проблемы возникают и у производителей лука: «луковое эмбарго», введенное в начале прошлого года властями во избежание дефицита этого продукта в стране, привело в итоге к нереализованным запасам и огромным убыткам фермеров, заявил аналитик Halyk Finance Санжар Калдаров. Согласно данным Минторговли, ежегодный урожай репчатого лука в Казахстане составляет примерно 1,1 миллиона тонн, в то время как потребление в среднем составляет 315 тысяч тонн в год. Третьего апреля Минсельхоз заявил, что на сегодня на складах у фермеров остаются 130 тысяч тонн нереализованной продукции, из них 114 тысяч тонн в Жамбылской области и 16 тысяч тонн в Алматинской области. При этом МСХ признал, что нереализованные запасы возникли в связи с трехмесячными ограничениями на экспорт в начале 2023 года. Они были введены из-за ажиотажного спроса на лук на мировом рынке из-за плохой погоды в Центральной Азии и Пакистане (этот регион является самым крупным производителем лука в мире). В то же время большинство стран расширили посевные площади, и это, в свою очередь, привело к увеличению глобального предложения с параллельным снижением спроса с внешних рынков на казахстанский лук и накоплению значительных объемов запаса.

«Из-за ограничений на экспорт сельхозпроизводители еще в прошлом году понесли огромные убытки, так как часть скопившейся на складах продукции испортилась или была продана по низким ценам. Правительство тогда оправдывало подобные меры соображениями продовольственной безопасности и необходимостью обеспечения внутреннего рынка. Этот пример еще раз наглядно показывает, как сельхозпроизводители могут нести убытки из-за неэффективного вмешательства государства в рыночные отношения в аграрном секторе», – говорит аналитик. Halyk Finance напоминает, что ранее подобная ситуация была с семенами подсолнечника и урожаем пшеницы, на экспорт которых в последние годы часто вводились количественные ограничения. «Как показала практика, любые ограничения в сфере внешней торговли, мотивированные продовольственной безопасностью, а фактически продовольственным самообеспечением, имеют серьезные последствия для доходов сельхозпроизводителей. Еще раз подчеркиваем, что государство не должно вмешиваться в подобные процессы, используя командно-административные методы», – заключил аналитик.

Но полбеды в том, что государство ввело ограничения на экспорт лука, тут мы не одиноки, к такой мере прибегали все государства региона. Настоящая проблема в том, что ограничения на экспорт мы сняли одними из последних в Центральной Азии: первым ограничения отменил Кыргызстан под давлением местных производителей. После этого казахстанские фермеры попросили досрочно снять мораторий на экспорт лука по примеру Кыргызстана. С просьбой оказать поддержку в снятии лукового эмбарго в Национальную палату предпринимателей «Атамекен» обратились производители из Алматинской, Туркестанской и Жамбылской областей. В свою очередь, «Атамекен» направил соответствующие письма в Минсельхоз и Минторговли Казахстана, но в итоге наши сельчане получили возможность «пристраивать излишки» позже всех. Естественно, что и желающих их покупать было меньше, и цена была уже совсем бросовая – то есть основная проблема заключалась не столько в самом введении ограничений, сколько в запоздалой реакции властей на изменение ситуации на рынке. А это проблема системная, связанная с отсутствием альтернативных планов при изменении ситуации, то есть с неумением (или нежеланием) составлять сразу несколько планов своих действий, в зависимости от изменения условий.

Иными словами, нашим контролирующим органам не хватает гибкости – если они вводят запрет на какой-то период, то придерживаются этого запрета до той даты, которая указана в их первоначальном решении. Ну, то есть если в первоначальном решении было написано, что дождь будет лить весь день, то наши чиновники будут требовать от подведомственных им секторов экономики, чтобы те ходили весь день с зонтом и в калошах, даже если вторую половину дня будет вовсю жарить солнце и на небе не останется ни облачка. При таком схоластическом подходе («Доктор сказал в морг, значит, в морг!») неудивительно, что любая попытка государства вмешаться в регулирование ситуации на рынке воспринимается бизнесом в штыки, даже если ситуация действительно требует этого вмешательства. В общем, с нашим государственным планированием надо что-то срочно делать, потому как оно начинает вредить и экономике, и бюджету, то есть, в конечном счете, самому государству. Тем более, что проблемы сейчас в Казахстане не только у мукомолов и сельчан, но и у всей обрабатывающей промышленности: по итогам января – февраля текущего года по сведениям Евразийской экономической комиссии (ЕЭК), разместившей результаты исследования самочувствия национальных экономик ЕАЭС на своем официальном сайте, Казахстан оказался на последнем месте среди стран Евразийского Экономического Союза по росту объемов промышленного производства.

В январе-феврале 2024 года объем промышленного производства в Казахстане составил лишь 4,6%, таким образом, Казахстан отстал от лидера ЕАЭС по росту объема производства – Армении (28,9%) – на 24,3 процентных пункта. Рост объема промышленного производства всего ЕАЭС составил 6,6% за январь-февраль в годовом выражении: в Кыргызстане – 7,8%, Беларуси – 7,1%, России – 6,6%. Понятно, что в абсолютных цифрах наша промзона покрывает ту же экономику Армении как бык овцу, но тенденция спада все равно тревожная. Особенно если учесть, что мы по темпам роста отстаем и от подсанкционных России и Белоруссии. А если добавить, что мы отстаем от средней температуры по ЕАЭСовской больнице не только в обрабатывающем секторе, но и в росте объемов электроснабжения (5,7% в среднем по союзу, 4,9% у нас), то тревожно становится вдвойне. Потому что электроэнергия – это «кровь» обрабатывающей промышленности, рост ее выработки напрямую связан с запросом предприятий во все больших объемах электроснабжения в связи с предполагающимся ростом производства. И если у нас такой запрос в январе-феврале был меньше, чем в среднем по ЕАЭС, значит, мы будем и дальше плестись в хвосте по темпам увеличения производства собственной продукции. Номенклатура которой у нас, положа руку на сердце, и так не слишком богатая: понятно, что соседний Китай с 90-х годов прошлого столетия обувает и одевает не только нас, но и все постсоветское пространство. Однако если Поднебесная нас еще и кормить начнет, это будет совсем уж перебор.

Андрей ЛОГИНОВ, Астана