Корпоративная социальная ответственность в стране выходит за рамки разовых пожертвований и становится управленческой практикой

Корпоративная социальная ответственность (КСО) в Казахстане уверенно превращается из разовых благотворительных жестов в полноценную стратегию устойчивого развития. За последние 15 лет быстрый экономический рост позволил сократить бедность почти в шесть раз — с 49,5 % в 2006 году до 8,5 % в 2021‑м, благодаря чему из бедности вышли 5,9 млн человек. Тем не менее после 2013 года позитивная динамика замедлилась, а в периоды шоков — глобального спада 2014–2016 гг. и пандемии — рост бедности вновь поднимался. Это подчёркивает необходимость системных совместных решений бизнеса и государства для закрепления достигнутого прогресса.

Корпоративная социальная ответственность в стране выходит за рамки разовых пожертвований и становится управленческой практикой. Бизнес всё чаще рассматривает социальные и экологические программы как инвестиции в устойчивость и доверие, а не как дополнение к основной деятельности. Для компаний это снижение рисков и повышение стабильности цепочек поставок; для общества — рост качества жизни и укрепление социального капитала. При относительном уровне неравенства (коэффициент Джини — 26,4) именно добровольные социальные инвестиции бизнеса способны дополнить государственные механизмы перераспределения, тем более что пока лишь 31 % трансфертов социальной помощи реально доходят до беднейшего дециля населения.

Социально‑экономический контекст в цифрах

• 49,5 % → 8,5 % — сокращение национальной бедности в 2006‑2021 гг. Благодаря росту доходов 5,9 млн человек вышли из нищеты, однако две рецессии (2014‑2016 и 2020‑2021) вновь подняли показатель до 10,8 % в пиковые месяцы пандемии. • 26 % → 67 % — доля среднего класса выросла между 2006‑м и 2013‑м, но за последние десять лет застыла на месте. • 2,8 % ВВП тратится на социальную помощь (средний уровень у стран со схожим доходом — 1,8 %), однако, по данным Всемирного Банка, лишь 31 % трансфертов доходят до беднейшего дециля (и всего 16 %, если исключить базовую пенсию). • Перенастройка системы («один трансферт — одна семья») способна снизить потребностную бедность с 18 % до 5 % без увеличения бюджета. • Налогово‑бюджетная политика уже уменьшила коэффициент Джини на 19 %, но показатель остаётся на уровне 26,4 — выше, чем в Чехии (24,2) и Германии (29,7).[ПАЕ1]

Теоретическая база КСО опирается на пирамиду Арчи Кэрролла, где экономическая и юридическая ответственность дополняются этической и филантропической. На практике модель требует глубокого встраивания социальных задач в стратегию, бюджет и процессы принятия решений. Особое значение приобретает развитие человеческого капитала: по данным Всемирного банка, опубликованным в отчёте «Оценка благосостояния в Казахстане» в 2024 году, казахстанские дети реализуют лишь 53–64 % своего продуктивного потенциала, а результаты теста PISA стабильно ниже среднего по ОЭСР. Каждая инвестиция бизнеса в школьное образование, цифровые навыки и профподготовку даёт заметный общественный и экономический мультипликативный эффект.

Человеческий капитал и образование

• Ожидаемая продолжительность обучения — 13,7 года, но после корректировки на качество знаний падает до 9,1 года. • Индекс человеческого капитала (ИЧК) колеблется от 0,57 в Атырау до 0,69 в Астане; дети из наивысшего квинтиля доходов реализуют 64 % продуктивного потенциала против 53 % у детей из беднейшего квинтиля. • PISA‑2022: математика 425 баллов (‑10 % к среднему ОЭСР = 472), чтение 386 (‑19 %). Баллы не растут с 2012 г.

Казахстан находится на этапе институционализации КСО. Национальные и международные компании наращивают объём социальных инвестиций; проекты переходят от адресной помощи к долгосрочным программам. Благотворительные фонды Булата Утемуратова, Халык, Саби, Дара, «Ана үйі» усиливают корпоративные инициативы, формируя экосистему взаимодействия с государством и сообществами. При этом расчёты Всемирного банка показывают: для полного устранения бедности при идеальной адресной поддержке в 2021 году потребовалось бы менее 0,12 % ВВП. Даже относительно небольшие, но сфокусированные вложения способны радикально изменить ситуацию.

По данным Национального банка РК, в 2024 году первое место по объему иностранных инвестиций в Казахстан заняла Российская Федерация. Компании из соседней страны активны не только на экономическом поле, но и в сфере КСО, их вклад выходит далеко за рамки точечных акций и формирует устойчивые практики развития человеческого капитала и местных сообществ. Например, банк ВТБ (Казахстан) совместно с образовательным центром «Кидбург» развивает финансовую грамотность школьников; ЛУКОЙЛ сочетает социальные, инфраструктурные и экологические проекты, инвестировав свыше €55 млн в 2015–2020 гг.; Татнефть формирует инженерные кадры и стандарты промышленной безопасности; Русская медная компания финансирует учебные центры и лаборатории; Яндекс расширяет цифровые компетенции через «Яндекс Лицей» и «Яндекс Практикум»; Kaspersky обучает кибергигиене; КАМАЗ реализует дуальные программы обучения. Эти инициативы повышают финансовую и цифровую грамотность, укрепляют профессиональные компетенции и улучшают экологическое управление.

Главный вызов для рынка — переход от «добрых дел» к управлению воздействием. Компании и партнёры ожидают прозрачных целей, сопоставимых метрик и независимой проверки результатов. Привязка программ к Целям устойчивого развития ООН, публичная нефинансовая отчётность и методики SROI позволяют связать ресурсы, активность и долгосрочные эффекты. Для Казахстана важно дополнять международные подходы локальными индикаторами востребованности услуг, устойчивости результата и доли проектов, продолженных без внешнего финансирования.

Бедность, рост и рынок труда

• В 2006‑2013 гг. экономический рост снижал бедность на −5,2 п.п. в год; перераспределение почти не помогало. В 2014‑2016 кризис частично отменил достижения (рост бедности до 14 %). С 2017 г. снова только рост «тянет» показатель вниз. • Трудовые доходы — главный фактор сокращения бедности: вклад до −6,1 п.п. в ранний период и −3,8 п.п. после 2016 г. • Уровень вовлечённости взрослых в работу упал с 69 % до 60 % в 2020 г., но к 2023 г. восстановился лишь до 66 %.

В контексте климатических рисков — наводнений, засух и аномальной жары — корпоративные экологические программы приобретают стратегический масштаб, помогая государству снижать углеродный след и адаптироваться к изменениям климата.

Климатические и региональные риски

• Страна относится к числу 20 мировых лидеров по экономическому риску от наводнений; потенциальный ежегодный ущерб оценивается в до 1,5 % ВВП при сценарии «3 °C». • В южных областях засухи могут сократить урожайность пшеницы на ‑25 % к 2050 г. без адаптационных мер.

Перспективы развития КСО зависят от стандартизации отчётности, открытых данных и партнёрств бизнеса, государства, НКО и университетов. Усиление фокуса на человеческом капитале и регионализация проектов повысит их эффективность и релевантность. При условии дисциплины отчётности и готовности делиться лучшими практиками социальные инвестиции станут устойчивой опорой экономического роста и долговременным ресурсом партнёрства между Казахстаном и Россией.

Таким образом, ключевые ориентиры для дальнейшего развития КСО в Казахстане становятся всё более чёткими. Во-первых, важна не масштабность, а точность — как показывает потенциал снижения бедности на 13 процентных пунктов без увеличения бюджетных расходов, грамотно таргетированные частные инициативы способны принести ощутимые результаты. Во-вторых, инвестиции в человеческий капитал, особенно в навыки и образование, дают высокий социально-экономический эффект: каждый дополнительный год качественного обучения может повысить будущий доход ребёнка на 9 %. В-третьих, устойчивость бизнеса напрямую зависит от способности учитывать климатические риски, что делает экологические проекты не благотворительной инициативой, а элементом стратегического риск-менеджмента. И наконец, значительный потенциал КСО раскрывается за пределами крупных городов, где сохраняется заметная разница в уровне человеческого капитала.

В этих условиях бизнесу рекомендуется переориентировать социальные инвестиции: не менее 40 % бюджета направлять на развитие инфраструктуры цифрового образования и профессиональной подготовки, ещё 30 % — на проекты климатической адаптации. Использование методик оценки социального возврата инвестиций (SROI) с порогом не ниже 3:1 позволяет повысить эффективность таких программ. Масштабирование успешных решений требует устойчивых партнёрств между государством, бизнесом, НКО и университетами — моделью так называемого четырёхактёрного взаимодействия.

Казахстан остаётся примером успешного перехода от массовой бедности к формированию среднего класса. Однако прежняя модель роста теряет эффективность: образование не обеспечивает необходимого качества, государственные трансферты не решают проблему адресности, а экономика по-прежнему зависит от ограниченного круга отраслей. Именно здесь корпоративная социальная ответственность может стать точкой опоры для системных изменений — катализатором устойчивого развития, построенного на новых принципах эффективности, партнёрства и ответственности перед обществом.